Усадьба в Дорошевичах

Архитектор усадебно-паркового комплекса в Дорошевичах не известен. Предполагают, что примером его постройки послужил дворец Друцких-Любецких в Лунине (Лунинецкий р-н Брестской обл.). Только дворец в Лунине был двухэтажным, а в Дорошевичах хозяева ограничились постройкой одноэтажного дома. К сожалению, ни фотографии, ни какого-либо изображения усадьбы не сохранилось.

Усадебный дом в Дорошевичах был выполнен в стиле позднего классицизма. От ворот к нему вела длинная аллея, обсаженная серебристыми и итальянскими тополями. Перед домом простирался круглый газон, с восточной стороны которого возвышался одноэтажный флигель. Во флигеле размещались кухня, просторная кладовая и комнаты дворовой прислуги. В 1900г с западной стороны от газона был построен другой одноэтажный флигель в едином с домом стиле.

Сразу за газоном располагалось прямоугольное в плане здание усадебного дома, стоящее на высоком фундаменте. Средняя его часть была увеличена на этаж. Четыре тосканского типа колонны портика держали на себе треугольный фронтон, под который свободно въезжал конный экипаж. Над входом располагался балкон с деревянной балюстрадой.

Четыре колонны паркового портика стояли полукругом. Оттуда открывался красивый вид на реку Припять. Фасады дома были выкрашены в серый цвет и обшиты досками с имитацией под грубо обработанные каменные блоки. С цветом фасадов удачно гармонировала красная крыша, белый портал дверей и наличники окон с треугольными сандриками.

Со временем дворец оказался тесным, и хозяева возвели многочисленные пристройки. В результате всех преобразований жилая площадь увеличилась, но утратилась первоначальная красота и гармония здания.

За высокими створками входных дверей, украшенных головами львов из кованой бронзы, находился вестибюль. С порога открывался вид на широкую одномаршевую лестницу, ведущую на второй этаж. А слева от входа располагался холл для приема посетителей. В глубине холла находились двери, ведущие в весьма просторную гостиную во всю ширину здания. Ее окна выходили на обе стороны дома. По низу стены гостиной были окантованы панелями из ценных пород дерева, а сверху обиты красными шпалерами с растительным орнаментом. Из-за цвета шпалер зал и получил название «красного».

Пол гостиной украшал красивейший паркет с рисунком звезды, окруженной цветочными гирляндами. Из центра обращенной вниз купольной поверхности потолочной балки (так называемого софита) свисала большая хрустальная люстра, освещение которой дополнялось выполненными в том же стиле бра. Еще одной изюминкой интерьера были беломраморные колонны с бронзовыми позолоченными канделябрами. Каждая колонна имела вид ребенка, который нес шесть подсвечников. Зал обогревался угловой белокафельной печью и камином из белого же мрамора. По бокам дальних анфиладных дверей висели два зеркала в богатых резных позолоченных рамах.

Гостиная была обставлена мебелью из красного и орехового дерева в стилях ампир и бидермайер. Насыщенные цвета, позолота, обильные драпировки дверей и окон, строгая симметрия в расстановке мебели – все то, что присуще ампиру, - умело смягчалось в гостиной простотой форм и плавностью линий второго стиля. Со стен зала смотрели фамильные портреты кисти Домеля, Сестранцевича, Дьяконской и других художников. Общий декор дополняли мраморные скульптуры Венеры и Антинеуса.

Двери «красного» салона вели в большую столовую, способную принять множество гостей. Далее по правую сторону находились три жилые комнаты.

В середине дома кроме вестибюля располагалось еще одно помещение – второй большой салон, который назывался «голубым». Его два окна и остекленная дверь выходили на террасу под полукруглым портиком. Стены этого салона были отделаны серебристыми обоями, пол украшал паркет, а с потолка также свисала большая хрустальная люстра. Отапливалось помещение двумя угловыми изразцовыми печами. А оформление состояло из больших зеркал, поддерживаемых консолями, массивных столов и изготовленных в Минске мягких кресел в стиле Людовика Филиппа. Кресла эти были обиты бледно-голубым плюшем. Стены также украшали фамильные портреты, пейзажи в голландском стиле, копии картин Караваджо и Мурильо и картины на религиозную тематику. Часть богатой коллекции произведений живописи находилась и в малом салоне, расположенном в юго-восточном углу дома.

Справа от «голубого» салона находилась большая, в три окна спальня хозяина. Из нее можно было пройти прямо в кабинет, который завершал анфиладный ряд комнат со стороны парка.

В новом пристроенном крыле размещались небольшие сенцы, просторное помещение библиотеки, один салон, ряд жилых комнат и баня. Стоит упомянуть о том, что собрание книг в усадьбе достигало пяти тысяч томов, а в библиотеке хранился еще и богатый семейный архив.

Между домом и рекой простиралась широкая терраса сада, испещренная тропинками и цветниками. А почти прямоугольный парк пейзажного типа, по всему периметру ограниченный аллеями, тянулся на запад от дома и заканчивался у берега Припяти. Был этот парк протяженностью около километра и занимал площадь почти в 8 гектар земли.

Другая, небольшая часть парка, объединенная с фруктовым садом, лежала с восточной стороны дома. Тут, среди деревьев, находился самый романтический уголок усадьбы – небольшое заросшее озеро с искусственным островом и беседкой на нем. Идеальное место для уединений, размышлений и мечтаний. Но главным акцентом было не оно, а длинная аллея, обсаженная елями. Аллея вела к деревянному одноэтажному павильону «Бельведер», покоящемуся на белых колоннах и крытому остроконечной крышей. Стоял павильон на самом берегу Припяти, открывая чудесный вид на реку и сосновый лес на пригорке.

В усадьбе было и небольшое фамильное кладбище с часовней, возведенной в середине 19в в ретроспективно-готическом стиле. Такое архитектурное решение (стрельчатые башенки, своды и окна, витражи из кусочков цветного стекла, каменная резьба и скульптурные украшения) придавало строению вид настоящего маленького собора и настраивало на соответствующий лад при посещении кладбища.

К сожалению, всего этого мы уже не увидим. Осенью 1917г усадьба была разграблена и разорена, в 1918г – почти полностью разрушена, а во вторую мировую войну перестала существовать. В наследие нам, потомкам, остался лишь запущенный парк, в котором уже не найти и следа былой красоты и гармонии.